ПИКУС ЕСТЬ?

Мира, как такового в семье не было. Он частенько после работы приходил домой крепко навеселе. Она, несмотря на то, что деревенский быт, как правило, такой роскоши не позволяет, любила понежиться в постели поутру, что не исключало желание прилечь и днём. И потому, час­тенько в доме возникали пробле­мы с завтраком и ужином, в ре­зультате чего периодически происходили семейные баталии.
Положение еще усугубило то, что, когда он однажды оговорил­ся и фикус назвал пикусом, то с лёгкой руки супруги кличка Пикус приклеилась к нему навсегда. Это крепко обидело мужика.
Правда, и он не остался в долгу. За внушительные габари­ты — необъятный бюст и такие же грандиозные размеры других частей тела, Пикус окрестил свою жену Фердинандом — по названию немецкой самоходной артиллерийской установки вре­мён Второй мировой войны.
Вот так и жили Пикус с Фер­динандом. И вечный бой, покой им только снился. А, как извест­но, люди близкие очень хорошо знают болевые, наиболее уязви­мые, места друг друга. Вот и «до­ставала» жена мужа, и наоборот.
Но, как говорится в народе, до поры жбан воду носит. Или, согласно одному из основных законов диалектики, количе­ственные накопления неизбежно перерастают в качественные.
Случилось следующее: од­нажды, после очередной из ссор, Пикус взял корзину и спустился в погреб, чтобы выбрать корове свеклу. Задержался там. Фердинанд быстро захлопнула крышку, закрыла её на монументальный крючок и для пущей гарантии, кряхтя и постанывая от натуги, водрузила сверху два меха с картофелем. Отряхнула руки и, несмотря на жалобный крик суп­руга, отправилась в дом.
Назавтра утром она зашла в погреб, вытащила тряпку из узкого отверстия, куда по осени ссы­пается убранный картофель, и гроз­но вопросила:
— Пикус есть?
— Есть…
— Передачи нет!
Не забыла Фердинанд задать этот вопрос и в обед, и вечером, причём резюме было всё то же:
— Передачи нет!
Продолжалась экзекуция и на третий день. Но, что несколько на­сторожило женщину, так это то, что особой тоски и печали в ответных словах Пикуса не звучало.
В это время, обеспокоенные долгим, непонятным отсутствием дружка, два его приятеля просле­дили за Фердинандом и стали свидетелями экзекуции. Дождавшись, когда она ушла доить корову, извлекли Пикуса из погреба. Тот щурился от солнечного света, но признаков гнева и особого раздражения не проявлял. Наоборот — блаженно ухмылялся.
Вернувшаяся женщина скандал устраивать не стала. Видимо, чув­ство мести было удовлетворено. Но она с большим подозрением смотрела на улыбающуюся физио­номию мужа. И только тот пошёл попить, она быстро полезла в погреб. Из окошка в коридоре за ней внимательно следил Пикус. И ког­да из погреба раздался отчаянный вопль гнева и тоски, он уже закрыл крыш­ку и тащил на неё мешки с карто­фелем. Затем подошел к отвер­стию и спросил:
— Фердинанд есть?
— Паразит, сейчас же открой!
— Передачи нет!
А кричала его жена, потому что обнаружила в погребе неког­да спрятанный и забытый ею ящик с вином. Три четверти бутылок уже были пусты. Между тем Пи­кус, что-то медленно и старатель­но написал, завернул бумажку в газету и пошёл в сторону сельсо­вета. Написанное, как выяснилось позже, оказалось заявлением о разводе.
Фердинанд не могла смирить­ся с подобной ситуацией и орала таким дурным, громоподобным голосом, что возвращавшиеся вечером из поля коровы испуган­но таращили глаза на погребок и тревожно оттопыривали уши. Освободили женщину всё те же приятели Пикуса, которые услы­шали эти вопли. Они были гума­нистами.
А Пикус с Фердинандом раз­велись.

Владимир Зюзькевич