Слово ветерану

— Вот вы видите перед собой ветерана и спрашиваете о войне. А почему не хотите спросить, что я думаю о современности?
Столь необычно началась наша беседа с участником Великой Отечественной войны Михаилом Давидовичем Фельдманом. В начале войны он был 17-летним подростком, а Победу встретил уже закалённым в боях ветераном. Награждён орденом Отечественной войны, медалями «За победу в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией», «За победу над Японией». Сейчас Михаил Давидович живёт в деревне Октябрьск Кличевского района.
Мы приехали к нему накануне Дня защитника Отечества вместе с депутатом Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь Светланой Шутовой. Книги, сладости и новенький радиоприёмник в подарок, обещание помочь с медицинским обследованием и, главное, внимание… Ветеран остался доволен встречей. Он был очень рад познакомиться с депутатом, не упустил возможность рассказать о трудностях, с которыми приходится сталкиваться ему и его односельчанам.
Давайте дадим ему слово!

— За 75 лет о войне мне уже надоело говорить, — начинает Михаил Давидович. — Многое из того, что я рассказывал, уже записано. Но, раз вы настаиваете…
Когда началась война, я окончил 10-й класс в Кличеве. По тем временам — уже неплохое образование. Помню, мы до последнего надеялись, что немцев не пустят в город… И вот однажды встаём утром, слышим: стреляют! Тогда мой отец, участник Первой мировой войны, мне сказал: «Миша, сынок, иди добровольно в армию. Не всех там убивают». Дал он мне 96 рублей и отправил в путь-дорогу.
Военкомат к тому времени уже закрыли в Кличеве, так что я и ещё двое парней пошли в Могилёв пешком, чтобы нас в армию взяли. Дошли мы, наконец, до Могилёвского военкомата, а нас там отправили в тыл — в колхозе работать. Добирались сами как могли. Помню, пешком пришли в Оршу, потом на пароходе в Смоленск, оттуда вместе с другими в Орёл… Так и добрались до Кинели — это на Волге. Там нас отправили в Башкирию на конях.
Наконец, мы — две москвички, трое мужчин из западной Белоруссии и я — прибыли на место работы. В колхоз на хуторе Каскин. Я-то сельский хлопец, привык к физическому труду, а они — нет… В общем, они убежали, в колхозе я остался единственным молодым мужчиной. Вместе с женщинами и стариками мы возили хлеб на конях, каждый раз преодолевая расстояние в 120 километров, грузили тяжеленные мешки. Сам теперь удивляюсь, как мы это выдерживали. Поездки наши длились по 3 суток.
И вот из одной такой поездки возвращаюсь — и получаю повестку в военкомат. Приезжаю в военкомат, а там говорят: ушла ваша команда. Взяли меня в трудармию. Сначала попал в Челябинскую область в совхоз «Донгузлы», а оттуда уже в действующую армию. Так я оказался в посёлке Курьи Свердловской области, где нас 6 месяцев учили. Я выучился на механика кросса. Вообще я хотел выучиться на лётчика, но туда не взяли из-за плохого зрения.
На фронт я попал уже в звании младшего сержанта, воевал в составе 1-го Прибалтийского. Наш батальон двигался сразу за линией фронта, мы строили линии связи. Делали контрольно-испытательные пункты. Я дежурный был на коммутаторе, команды давал.
Мы копали землянки для аппаратуры, обеспечивали связь фронта с Москвой. Работа была напряжённая: если линия связи повреждалась от взрывов, на её восстановление нам давалось не более двух часов. Сначала работали в Псковской области, потом попали в Прибалтику — были в Литве, Латвии. И в Польше были. Помню, как в Белостоке бойцы Армии Крайовой грозились, что взорвут нас. В Белостоке я и встретил Победу. А потом нас отправили на Японский фронт. Мы туда целый месяц ехали эшелоном. Попали в Харбин, строили там линии связи.
В армии меня приняли в партию, я даже был комсоргом батальона. Здесь же и познакомился со своей будущей женой Еленой Васильевной. Она тоже участница войны, родом из Тульской области. Тоже окончила 10 классов, как и я. В России все девушки, которые окончили 10 классов, были мобилизованы. Моя жена была отличницей связи. После войны она работала учительницей.

А в Беларуси все мои родные погибли во время войны. 17 человек — в Кличевском и ещё 4 — в Березинском районе Минской области. Представляете? Я даже не знаю, где они похоронены. Дважды обращался в Кличевский музей — безрезультатно.
О том, что погибла вся моя семья, я узнал на фронте. Письмо мне прислали из артели «Красная игла» — мой отец был портным и состоял в этой артели. В письме сообщалось, что моих родных расстреляли, в живых никого не осталось. Так что после войны я не захотел возвращаться в Кличев. Во-первых, не к кому. Во-вторых, я бы не смог жить рядом с пособниками немцев, убийцами-полицаями. Своими руками бы их задушил. Понимаете?
Я решил остаться сверхсрочно в армии — до 1946 года. А потом уехал к жене на родину в Тульскую область. Сразу поступил на физмат, но, проучившись 3 курса, тяжело заболел. Учёбу пришлось оставить. Когда вылечился, то решил не возвращаться к студенческой жизни, поскольку из-за пропусков осталось много «хвостов». Пошёл работать — меня в райком взяли. Там и работал до 1960 года.
Почему-то в России отношение ко мне совсем другое было. Я не слышал там слова «жид», и дети мои не слышали. А тут узнали… Может быть, это оккупация так подействовала на людей?
В 1960 году мы всей семьёй переехали ко мне на родину в Кличевский район. Я работал в Колбче школьным учителем математики и иностранного языка. Как-то поехал на курсы в Могилёв, там спросили, какое у меня образование и, узнав, что 3 курса физмата, возмутились: «Вы что! Вы же не имеете права преподавать! Обещайте, что отучитесь в инязе!» Я пообещал и своё обещание выполнил. Поступил в Минск в иняз, успешно его окончил. Так до пенсии в школе и проработал — преподавал математику и немецкий, потом директором был.
С тех пор, как умерла моя жена, я живу один. Хотя семья у меня большая: есть 11 внуков, а правнуков так уже и не знаю сколько. Детей у меня пятеро. Одна дочь живёт в Израиле, а вторая — здесь, в соседнем доме. Сын в России живёт. Двоих моих детей уже нет с нами: старший сын умер от рака, а у дочери — она жила здесь недалеко, в Ореховке — было больное сердце. Она даже в Москву ездила лечиться, но уже слишком поздно, как выяснилось.
На месте у нас тут с медициной проблемы. Чтобы даже просто сделать УЗИ, надо в Могилёв ехать. А по телевизору говорят, что у нас в стране все районные больницы современной аппаратурой обеспечены. Где?
Октябрьск — деревня не такая и маленькая, человек 90 у нас будет. Школу здесь закрыли, ФАП закрыли, клуб закрыли, библиотеку закрыли… Да и в соседних деревнях — та же ситуация. Даже в агрогородках садики закрывают, школы уже закрыть грозятся. Мы что, не люди?
Говорят, что закрыли всё потому, что у нас мало людей — мол, человек 200-300 надо. А кто виноват, что людей мало? Почему молодёжь ушла? Почему из-за этого страдают пожилые люди? Разве они виноваты, что деревня оголилась? Откройте хотя бы аптеку для стариков. Может быть, это экономически и не выгодно, но нельзя же ведь экономить на здоровье людей! Думаю, при желании всё можно решить, деньги найти можно.
Как-то я ездил в Израиль подлечиться. Дочка хотела, чтобы я остался там, но я не смог. Я ведь советский человек, а там всё чужое. Конечно, в этой стране всё по-другому, сравнивать трудно, но что меня приятно удивило, так это тамошнее отношение к ветеранам войны. Там наших ветеранов очень уважают. Каждое воскресенье собирают их вместе, приходит врач, читает им лекции, после лекции организовывают концерт. А у нас раз в год позвонят, пригласят на митинг 9 Мая — и всё.
Раньше я ездил, выступал перед школьниками, но теперь уже здоровье не позволяет. Надо бы обследоваться, но в наши больницы я уже не хочу обращаться. Почему? Потому что в ответ на жалобы на здоровье мне там отвечают: «А что вы хотели, вам же 96 лет!» Разве это ответ врача? Почему наша медицина стала чиновничьей?
В Октябрьске мне сильно не хватает общения. Да, домашний телефон у меня есть, а толку? Номера же меняют каждый год, а новых справочников не выпускают. Я и хотел бы купить телефонный справочник, так ведь нет их.
Понимаете, я хочу включиться в жизнь. Помирать не хочу я! Меня же приглашают выступать перед школьниками, перед студентами, но из-за проблем с кишечником я не могу сейчас куда-нибудь ездить.
Я выписываю много газет, но не знаю, на какой остановиться. Везде только спорт, артисты… вы понимаете? Героями почему-то стали спортсмены, а не труженики села, не рабочие, не инженеры. А какой же спортсмен герой, если он только мышцы качает? Что он полезного делает? Тот, кто доит, кормит скотину, выращивает хлеб — вот кто, по моему мнению, герой. Так было раньше. Мне не понятно, почему сейчас иначе.
Зря разогнали партию, я считаю. Раньше больше справедливости было, больше порядка. Помню, когда я учился в 6 классе, к нам домой приходили деревенские мужики — и я читал им газету вслух. Они новости хотели знать, интересовались, что в мире происходит. А сейчас спивается деревня, людям уже ничего не интересно. Это проблема! В прежнее время с пьянством хотя бы пытались бороться: были «боевые листки», на стендах высмеивали пьяниц. Теперь же этого нет. Теперь главное — товарооборот обеспечить, в том числе и за счёт продажи алкоголя. Я понять не могу: мы что, дикий капитализм теперь строим?
Ещё я кино современное не понимаю. Пьют там, дерутся, потом в больнице навещают друг друга — и вроде как всё нормально… Что это за кино? Разве это искусство? Какую цель преследуют создатели этого кино? Мы всё на молодёжь грешим, что невоспитанная.Так как же она другой будет, коль на телеэкране крутят такие фильмы?
Я считаю, молодёжь ушла в город, потому что ей десятилетиями прививались сомнительные ценности. Внушалось, что вроде как в городе культура, интеллигенция… А ведь вспомните народников. В то время, наоборот, лучшие представители интеллигенции шли в деревню, чтобы духовно обогатиться. И сами тоже обучали людей грамоте, просвещали. А теперь… горько смотреть. Болит у меня душа за село.

Меня часто спрашивают, сколько я немцев убил. Кажется, умные, грамотные люди, а такие глупости спрашивают. Я же ведь связист, я непосредственно немцев не убивал — у меня задачи были другие. Я обеспечивал связь. Разве может без связи армия воевать? Нет. Воевать — это не всегда убивать противника.
Молодёжь сейчас думает, что участник войны — это какой-то отчаянный герой. На амбразуру бросается, с криком бежит в атаку. Но ведь один в поле не воин. В войне победила армия. Не партизаны, не отдельно взятые герои, не военачальники, а армия. Потому что армия сплочённая, организованная, сильная в своём единстве.
Русский народ кормил нашу армию. Женщины, подростки, старики на заводах делали танки, выращивали хлеб для солдат. Вот истинный героизм! Беларусь и Украина в это время, к сожалению, были под оккупацией. Невольно мы кормили немецкую армию, нашу молодёжь угоняли в Германию работать на их заводах… Об этом обычно стараются не вспоминать.
Но мы должны помнить всю свою историю, сколь бы трагичной она ни была. Молодёжь должна знать: фашизм уничтожает людей. Даже если не физически, то морально уничтожает. Вы ведь знаете лозунг: «Никто не забыт, ничто не забыто»? Так вот, одних лозунгов мало.
Записала Наталья СТЕПУТЕНКО
ФОТО автора